Юная девушка в белом наряде и свадебной фате. Такой в 1917  г. фотограф запечатлел могилевчанку Елизавету Лактютко-Богатову. О ее супруге, изображение которого аккуратно отрезано ножницами, напоминает только часть руки.

Ирина Бондарева, помнящая бабушку Лизу и ее дочь Клавдию, поясняет, что их муж и отец, Николай Богатов, служил офицером царской армии. О чем в советское время было не принято распространяться.

Явочная квартира

О самой Елизавете Лактютко и ее дочери Клавдии рассказывается в известной книге о защитниках, подпольщиках, партизанах, освободителях Могилева «Солдатами были все», а точнее в опубликованных на ее страницах воспоминаниях руководителя одной из подпольных групп, затем заместителя начальника особого отдела при Могилевском подпольном райкоме партии Арсения Рослова: « Через Черкашина я установил связь с санитаркой госпиталя для немцев Елизаветой Николаевной Лактютко-Богатовой, которая передавала для партизан медикаменты и перевязочный материал. Ей помогала  ее дочь Клавдия. Квартира Лактютко-Богатовой по Первомайской улице, 27 была явочной».

Дом, где находилось одно из мест для встреч подпольщиков, расположен напротив кинотеатра «Чырвоная Зорка»: на углу здания ныне действует отделение банка. Упомянутый Валентин Черкашин был первым мужем Клавдии Николаевны, учившейся до войны в мединституте и вернувшейся в июне 1941 г., после окончания четвертого курса, в родной город  для прохождения производственной практики. Врачом-практикантом она работала в городской больнице до июля 1942 года. Супруги Черкашины проживали в явочной квартире , оба выполняли задания подпольщиков и партизанского командования.

Родные по духу

Могилевчанка Ирина Бондарева, до недавнего времени работавшая в школьной библиотеке, не просто сохранила память о Елизавете Лактютко-Богатовой и ее дочери Клавдии, но и сберегла воспоминания Елизаветы Николаевны, написанные той собственноручно.

--Елизавета Николаевна и Клавдия Николаевна в послевоенные годы снимали квартиру в доме моей тети, где жила и наша семья,--поясняет Ирина Васильевна.—При них я родилась, меня, маленькую, они нянчили и очень любили.

Собеседница показывает фотографию, на которой ее, малютку, обнимает Клавдия Черкашина.

--Бабушка Лиза и тетя Клава были для нас близкими, как самые родные люди. Моя дочь Аня назвала свою доченьку тоже Елизаветой,--продолжает женщина.

Люди бывают родными по духу и по судьбе. Когда Клавдия Николаевна вышла замуж во второй раз и перебралась с матерью в коммунальную квартиру к супругу, то дружба с бывшими соседями не прервалась. Ирина Васильевна помогала тете Клаве, когда та состарилась и стала немощной, провожала ее в последний путь. Поэтому семейный архив бывших подпольщиков достался Ирине Бондаревой.

Спасала пациентов психбольницы

У Елизаветы Лактютко-Богатовой  до начала Великой Отечественной войны жизнь складывалась как  и  у многих ее современниц. До революции успела поучиться в частной гимназии Романовской и выйти замуж. Через год родила дочку, муж погиб в 1920 году. Молодой вдове пришлось надеяться на свои силы: устроилась работать уборщицей в Могилевской психиатрической больнице, без отрыва от производства окончила курсы медицинских сестер при городском комитете Красного Креста. Перед войной Могилевская психбольница, в которой Елизавета Николаевна уже девять лет работала старшей медсестрой, имела статус республиканской, где на излечении находилась тысяча душевнобольных.

…24 июля 1941 г. медперсоналу и больным довелось оказаться в аду на земле: на территорию больницы ворвались немецкие оккупанты. Большой корпус, построенный в 1930-е годы, после бомбежки и артиллерийского обстрела превратился в руины, пострадали невинные люди. По воспоминаниям Лактютко-Богатовой, в первые дни оккупации главврача М.Клицмана отправили в гетто, откуда он не вернулся.

Напоминанием о трагедии, произошедшей с пациентами в августе 1941 г., является памятник, установленный в Печерске на месте расправы с душевнобольными. В течение одного дня около 700 пациентов было отравлено газами в «душегубке», под которую приспособили одну из палат. Погибших вывозили за город, где  их тела сбрасывали и закапывали в противотанковых рвах.

После расправы в психбольнице оставалось в живых около 300 пациентов. Персонала катастрофически не хватало: одни специалисты ушли на фронт, другие эвакуировались в тыл. Елизавета Николаевна работала палатной сестрой, оказывая помощь уцелевшим больным. Осенью 1941 г. в психбольнице стал работать кандидат медицинских наук, бывший секретарь парторганизации Белорусского института неврологии Макар Кувшинов.

«В 1942 г. в первой половине января, когда я дежурила, к нам в отделение пришли немцы. Измерив толщину стен корпуса, они сказали, что скоро займут помещение,--вспоминала Елизавета Николаевна.-- Всех больных будут эвакуировать. Мы уже знали, что значит фашистская эвакуация. Макар Павлович сказал мне, что тех, кто находился в палатах нервнобольных, а также выздоравливающих, которые сами смогут добраться до дома, небольшими группами, как будто на прогулку, отправлять в город». Макар Кувшинов договорился о переводе пациентов в Первосоветскую больницу, выздоравливающих выписал по месту жительства. Елизавета Лактютко описала в воспоминаниях, как переправлялись больные, при этом потерялась одна из «прогуливавшихся» женщин. Доктор отправил санитара, запрягшего лошадь в сани, и Елизавету Николаевну на поиски пропавшей, которую нашли с обмороженными руками.

Гестапо устроило засаду

После того, как оккупанты заняли больничный корпус, доктор Кувшинов перешел в областную больницу, где создал антифашистскую группу, а  Лахтютко-Богатовой  посоветовал устроиться  на работу в госпитале. «Я стала работать санитаркой. Здесь собирала бинты, бывшие в употреблении, дома  моя дочь Клавдия их стирала, гладила и прятала до прихода связных,--писала могилевчанка, поименно называя связных, которым передавались медикаменты, перевязочный материал и медицинский инструментарий. Люди, приходившие на явочную квартиру, приносили листовки и сводки Совинформбюро, сообщали задания командования. -- Медикаменты я доставала в аптеке при госпитале, когда была моя очередь делать там уборку.»

Когда в 1942 г. немцы записали ее дочь в список для угона в Германию, то Макар Кувшинов выдал справку о перенесенном тяжелом заболевании. В следующем году гитлеровцы  арестовали доктора вместе с другими врачами-патриотами. Все они погибли. (Макар Кувшинов посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени).

18 ноября 1943 г.  матери, дочери и ее мужу сообщили о последних арестах подпольщиков и посоветовали поменять место жительства. «В этот же вечер мы ушли к знакомым. Через два дня гестапо сделало засаду возле нашей квартиры.»-- свидетельствовала Елизавета Лахтютко-Богатова. На новом месте жительства Елизавета Николаевна и Клавдия восстановили связь с подпольщиками—собирали сведения о расположении и численности немецких частей в Могилеве и его окрестностях, выполняли другие задания.

После освобождения Клавдия Черкашина закончила мединститут и работала врачом-эпидемиологом Могилевской городской санстанции. Старшей медсестрой трудилась в психбольнице ее мать, которая была истинной сестрой милосердия, жалевшей психически больныхблюдей.

--Елена Николаевна и Клавдия Николаевна были очень скромными людьми,--считает Ирина Бондарева.—Они никогда не козыряли своими заслугами ради материальных благ. Бабушку Лизу можно назвать человеком старой закалки: она верила в Бога и самоотверженно служила Родине.