«Ку-ку, ку-ку»,-- казалось, лесное эхо, насобирав полные ладошки «кукований», разбрасывало их пригоршнями между берез, елей и сосен. Звонкими горошинами катились они по резной листве, колкой иглице, призывно расстеленному мягкому мху. Чуткое ухо опытного связиста уловило фальшь в привычном ритме кукушкиных позывных.

-- Немецкие разведчики «кукуют»,--сообщил  он напарнику.

-- Я бы этим «кукушкам» шеи свернул,-- в сердцах буркнул старший по званию.—Надо же, придумали иголку воткнуть…

Связисты имели в виду иголку, которую диверсанты воткнули между проводов телефонного кабеля, нарушив связь. Благо, связисты быстро обнаружили причину неполадки и устранили ее. Новости быстро разносятся по деревне. В Лежневке сельчане быстро узнали о немецких «кукушках» в лесу и вражьей диверсии. Трудно было представить, что вокруг их деревушки бродят гитлеровцы.

Первый председатель лежневского колхоза «Светлый путь», предвоенный директор торфопредприятия в д.Стайки Наум Моисеев с первых дней войны пропадал в Дашковке, где спешно эвакуировалось имущество конезавода. Домой Наум Ильич заглянул за два дня до прихода регулярных немецких частей. Его сын Володька, которому в ту пору исполнилось 10 годков, спустя 75 лет после описываемых событий вспоминал, как отец, вооруженный автоматом, прискакал на лошади. Накануне мобилизации на фронт местных мужчин председатель купил в сельмаге ведро пиво и созвал прощаться родственников и соседей. Назавтра сын Вовка вместе со всем деревенским населением провожал отца в толпе призывников до парома через Днепр в Дашковке. Тем же летом мобилизованные лежневцы попали в окружение под Ельней на Смоленщине, большинство, выходя из него, возвращались в родные хаты. Местных немцы не трогали.

Расстрел директора школы

Мужчины, настроенные оказывать сопротивление захватчикам, уходили в лес. Поэтому односельчане были уверены, что довоенный Наум Моисеев, попав в окружение и выйдя из него, подался в партизаны. Зимой особо ретивые лежневцы наблюдали за домом Моисеевых: есть ли на свежем снегу мужские следы?

Суровая правда войны в том, что  среди населения находились и те, кто не отвергал предложений немцев поступать к ним на службу. Что ими двигало—трусость, желание выжить? Предателями становились даже ради сведения личных счетов. 

Осенью 1941 г. при дележке урожая, собранного с колхозных полей, единоличники требовали раздать всем поровну. Лежневцы выбрали комиссию, которую возглавил директор местной школы Олесь Галиенко. На свою беду он настоял, чтобы довоенные члены колхоза, растившие урожай, получили больше других. Один из единоличников затаил на него обиду.  В 1942 г. в деревне появились каратели, арестовавшие окруженцев, живших в деревне, неизвестного мужчину, захваченного между Дашковкой и Лежневкой. Обиженный единоличник сказал, что   директор школы был коммунистом. Каратели нашли на квартире Галиенко его фотографию и по ней опознали учителя. Лежневцы уважали педагога, как грамотного и справедливого человека, но он не являлся членом КП(б)Б. Вместе с другими арестованными его повели на расстрел вдоль речки Доска. Один из окруженцев чудом спасся. Река Доска—местами узкая, но глубокая, а кое-где широкая, но мелкая. Очевидно, зная брод, пленный  плашмя бросился на отмели в воду, выскочил на другой берег и опять – плашмя в речку. Немцы стали смеяться, думая, что он от страха повредился умом. Но ныряльщик, выскочив из воды, побежал по улице, пока гитлеровцы опомнились, он скрылся из виду. Каратели искали беглеца, но не нашли. Но остальных они расстреляли. Позже человек, спасшийся от расправы, ушел в партизаны.

1942-й -- год утрат и скорби

По воспоминаниям Владимира Моисеева, во время оккупации их семья бедствовала. Родные ничего не знали о судьбе мужа и отца. На плечи матери Улиты Елисеевны легла ответственность за пятерых детей. В начале войны старшему сыну Якову исполнился 21 год, остальным: Пете-1 год, Томе- 5 лет, Володе, как упоминалось, 10, Анне—14 лет. Якова не призвали в действующую армию из-за тяжелой болезни. За год до войны он застудил ноги, работая на колхозном лугу, и перестал ходить. Его лечили в Могилевской больнице, но безрезультатно. При оккупации лекарства отсутствовали. Питание в многодетной семье было скудным. Голодали здоровые, что говорить про больного… Владимир Наумович свидетельствовал в преклонном возрасте, как их семья лишилась свиньи. Из Могилева приехали в Лежневку немцы с никелированной кроватью, чтобы обменять ее на свинью. Обратились к полицейскому Тихону по прозвищу «Гайдомак» за советом у кого можно разжиться животиной. Тот направил их к Моисеевым. Улита 

Елисеевна плакала в голос и умоляла оккупантов не забирать свинью, показывая на больного сына, который лежал на наклонном настиле из досок, сооруженном из окна хаты, чтобы парень мог погреться на солнышке. «Немцы замахали руками и ушли,-- писал в мемуарах в преклонные годы Владимир Моисеев.—Но полицай твердил, что это семья коммуниста. Тогда немцы вернулись, подперли дверь хаты палкой и забрали свинью. Вскоре фашисты увели со двора корову». После раздела между колхозниками урожая 1941 г. Моисеевым из-за малого количества довоенных трудодней( отец трудился на торфозаводе) досталось мизерное количество зерна. Поэтому хлеб и соль в их хате были дефицитом. Подкармливали чем могли родственники. То бабушка по матери Лукерья Ивановна Михаленко втайне от своей семьи приносила краюху хлеба и какие-нибудь продукты. Дедушка Елисей Силантьевич Михаленко в 1942 г. собирал по мере созревания колосья, очищал, толок зерно и отдавал дочери, чтобы напекла лепешек. Для ее семьи он сбивал палкой груши в своем саду. В том же году он умер. 1942 г. принес смерть старшему брату Якову и младшему Пете—от коклюша. Хотя с осени того же года после сбора урожая с продуктами стало полегче.

Ко всем бедам добавилась еще одна: немцы выгнали семью Моисеевых из их дома. Они позанимали в Лежневке все большие хаты. Пять семей, в том числе Улита Елисеевна с 

тремя детьми, ютились в маленьком домике. Спали на двухэтажных нарах—от печки до окна.

Письма от «погибшего» отца 

27 июня 1944 г. через Лежневку отступали немцы. Утром в деревню со стороны Дашковки лавиной надвигались советские солдаты. К Моисеевым, вернувшимся в свой дом, зашел солдат, живший до войны в д. Стайки. Он сказал: «В 1941 году на моих глазах под Ельней погиб Наум Ильич». Через несколько часов за  женщиной прибыл посыльный, чтобы она срочно прибыла на почту в Дашковку. «Мама побежала в Дашковку и принесла оттуда несколько отцовских писем, написанных осенью 1943 г.,--писал Владимир Наумович.-- Оказалось, в 1941 г. отец был ранен и контужен. Осенью 1943 г. линия фронта  проходила в Могилевской области, поэтому папа писал письма, надеясь на скорое освобождение нашей деревни».

 Наум Ильич вернулся домой в начале августа 1945 года—в праздник Ильи-пророка. Сын Володя считал, что возвращение отца резко изменило судьбу семьи в лучшую сторону. После памятного похода на почту за письмами мужа Улита Елисеевна устроилась работать почтальоном. 

После Победы фронтовик Наум Моисеев возглавил колхоз «Армлен»(сокращение от—«армия Ленина»—авт), был депутатом Верховного Совета БССР. Его сын Владимир окончил Ленинградский военно-механический институт (ЛВМИ), получив диплом инженера. После окончания был направлен в Сведловск, где на заводе прошел все ступени карьерного роста: до первого зама главного конструктора. Владимир Наумович крепил оборонную мощь страны, разработав четыре варианта  МКУ (многопозиционное катапультное устройство) безопасного для самолета пуска крылатых ракет. Первое боевое использование МКУ произошло в Сирии.

 В феврале 2020 г. Владимиру Моисееву исполнилось 89 лет. Несколькими годами ранее он написал воспоминания о родной Лежневке, находившейся  во время Великой Отечественной войны по ту сторону фронта, ее жителях и своей семье, передав их сестре Тамаре, ныне живущей в  агрогородке Дашковка. В конце многостраничных мемуаров заслуженный человек поименно перечислил жителей Лежневки, погибших и пропавших без вести во время Великой Отечественной войны.

Вечная память всем, отдавшим жизни в борьбе за свободу Родины от немецко-фашистских оккупантов!