До Великой Отечественной войны в д.Шиловичи Белыничского района находились сельсовет, магазин, четырехклассная начальная школа.

Любовь нечаянно нагрянет

Очевидно, наличие в Шиловичах школы вдохновило юную сельчанку Анну Ровкову поступить учиться заочно в Могилевский педтехникум. Работать устроилась делопроизводителем в облисполком. При трудоустройстве в столь серьезное учреждение учли анкетные данные девушки. Ее отец Ефрем Ровков защищал советскую власть с винтовкой в руках в Гражданскую войну. После участия в Империалистической ( как называли тогда Первую мировую) и Гражданской он стал инвалидом. 

Симпатичная студентка приглянулась младшему лейтенанту Ивану Горохову, уроженцу Курской области, воспитаннику детдома.

Одинокий парень не умел ухаживать за девушками.

-- Мама вспоминала, как они с нашим будущим отцом ходили отдыхать в парк имени Горького, где тогда играл духовой оркестр,-- рассказывает послевоенный младший сын Константин Горохов,-- Папа купил арбуз и они ели его в парке.

В ноябре 1940 г. влюбленные расписались. После официальной регистрации брака вышли  из учреждения и пошли в разные стороны. Он – в казарму на ул. Ленинской. Она—к тете, у которой жила. Вскоре молодоженам дали квартиру в двухэтажном доме с каменным низом и бревенчатым верхом.

-- Мы в нем и после Победы жили. Мама сохранила в оккупации документы на квартиру, которую после освобождения Могилева от немецко-фашистских оккупантов заняли люди, вернувшиеся из оккупации, и доказала право на проживание в ней.

Завтра была война

В оккупации Анна Ефремовна сберегла не только документы, но и…Боевое Красное знамя 477 стрелкового полка 161-й стрелковой дивизии, в котором ее муж служил командиром комендантского взвода.

Но обо всем по порядку. 161-я стрелковая дивизия формировалась в Могилеве в июле-августе 1940 г. согласно приказу наркома обороны. 10 мая 1941 г. дивизия выбыла на учения в Друтские летние лагеря. Командиры разного ранга взяли с собой и семьи. Иван Горохов тоже звал в лагеря молодую жену. Анна предпочла остаться в городе, потому что носила под сердцем ребенка.

17 июня поступил приказ оставить лагеря. Как писал в мемуарах о дивизии «Рожденная на земле белорусской» бывший начальник связи 161-й стрелковой дивизии С. П. Максимкин (экземпляр мемуаров хранится в фондах Могилевского областного краеведческого музея им. Е.Романова), направление дальнейшего продвижения дивизии «держалось в секрете». Только командиры частей знали, что следует идти пешком двумя колоннами в район железнодорожной станции Колодищи, находящейся вблизи Минска. (К столице подтягивались и другие дивизии). 161-я представляла собой людской ресурс численностью более 16 тысяч человек. К сожалению, практически безоружных. При выходе из летних лагерей бойцы взяли для караульной службы учебные винтовки и мишени. «Неприкосновенный запас, предназначенный для боевых действий, был оставлен на зимних квартирах ( в Могилеве—авт.). Дивизия для боевых действий была совсем не готова,--констатировал Максимкин.—В субботу 21 июня дивизия остановилась на однодневный отдых у железнодорожной станции Колодищи. Бойцы, преодолев пятидневный переход и, зная что завтра воскресенье, день отдыха, после ужина спокойно уснули…Едва забрезжил рассвет, как над окраиной Минска неожиданно появились самолеты с фашистской свастикой на крыльях… Как потом выяснилось, они бомбили аэродромы в окрестностях столицы». Как только стало известно о начале войны, командование дивизии распорядилось направить в Могилев грузовики и людей за боеприпасами, недостающей аппаратурой связи и в Друтские летние лагеря для эвакуации семей комсостава. 

24 июня, минуя Минск, по железной дороге из Могилева в Колодищи прибыл эшелон с подкреплением, боеприпасами и вооружением. Автор мемуаров описывал свои впечатления от первых дней войны, массовое бегство жителей из горевшего Минска, их гибель на дорогах от взрывов снарядов и бомб. На земле наступала немецкая мотопехота при поддержке танков, с неба «строчили» пулеметчики из самолетов. Фашистским «мессершмитам» противостоял единственный советский истребитель, взорвавшийся на глазах у советских бойцов. Позже стало известно, что «ястребком» управлял Василий Коккинаки, брат прославленного дважды Героя Советского Союза ,лауреата Ленинской премии, заслуженного летчика-испытателя СССР Владимира Коккинаки. До войны в Могилеве именем Героя называлась нынешняя пл.Космонавтов. Но все это осталось за чертой, отделившей в истории все, что было до 22 июня 1941 года. В военном июньском измерении горел Минск, гибли люди, враги топтали белорусскую землю. Характеризуя те события, маршал Гелогий Жуков писал: «На ближних подступах к Минску развернулась упорная борьба, особенно хорошо дрались части 64-й, 100-й и 161-й стрелковых дивизий. Они уничтожили сотни танков противника и тысячи фашистов».

28 июня 1941 г. вражеские войска заняли Минск. Дивизия из Могилева получила приказ на отход. Утром 3 июля немецкие пехотинцы и танки двинулись по Могилевскому шоссе. В связи с угрозой окружения было принято решение о продвижении 161-й дивизии к Рославлю. Тяжелым был этот путь. Дважды выходили с потерями из окружения группы уцелевших бойцов.

«Жди меня и я вернусь»

Тем временем беременная жена младшего лейтенанта Горохова решила пробираться к родителям в Белыничский район. 30 июня 1941 г. она отправилась в дорогу, преодолев пешком на шестимесячном сроке около 40 километров. На сердце было тревожно: где муж? Жив, ранен или… убит? Ответы на свои вопросы женщина получила от судьбы  примерно 25-27 июля. Когда на закате солнца, она  терла сырую картошку, стоя возле окна, то увидела, что во двор зашли двое мужчин. В уставших и заросших бородами людях она не разглядела знакомых черт. «Что, Аня, не узнаешь?»-- спросил один из них. «Иван!»-- встрепенулась женщина, услышав родной голос мужа. Вторым из пришедших оказался начальник штаба 477 стрелкового полка 161 стрелковой дивизии Иван Давыдов, которого Анна хорошо знала в мирной жизни. Пережитые испытания, близость смерти, усталость видоизменели мужчин практически до неузнаваемости. Через несколько часов к дому Ровковых подтянулись еще трое однополчан Горохова – старшина взвода Николай Разладин, лейтенант Зотов и сержант Синев. Все были крайне усталыми. Хозяева предложили пришедшим переночевать в сарае на сене, заготовленном для коровы.

Утром в дом к родственникам, где в тот момент находились Анна с отцом, зашел Иван Горохов. Он объяснил, что все пришедшие в гостях не задержатся, немного отдохнут и продолжат пробираться к линии фронта.

-- А к вам у меня просьба. Сохраните знамя нашего полка. Мы принесли его с собой,-- с этими словами советский командир повел жену и свекра в сарай, где ночевал. Там достал из сена сверток из красной ткани.

--«Анюта, береги знамя до прихода наших,--попросил отец маму.—Мы обязательно вернемся за ним»,-- воскрешает события, произошедшие еще до его рождения, Константин Горохов.

«Сохрани знамя и нашего ребенка»,-- просил Иван Горохов, имея ввиду нерожденное дитя. Их первенец, дочь Тамара родилась в сентябре 1941 г., через месяц с небольшим после памятной встречи родителей. Пока супруги разговаривали, Ефрем Ровков упаковал знамя в мешок и прикопал в землю в том же сарае.

Судьба полковой святыни

Ветеран двух войн вовремя успел спрятать знамя, потому что вскоре в его двор и дом нагрянули полицейские (немцы в Шиловичи приезжали периодически). Кто-то из односельчанзаметил, что у старого Ефрема появились чужие. Полицаи арестовали незнакомцев и увели всех пятерых.

В ноябре1941 г. Анна  забеспокоилась о сохранности знамени: не отсырело, не сгнило ли. Своими мыслями поделилась с отцом, дескать, надо проверить его состояние и перепрятать надежнее. Вдвоем они выкопали полотнище, не пострадавшее от пребывания в земле. «Только золотая бахрома кое-где позеленела»,-- вспоминала позже Анна Ефремовна. Ее отец нашел старую металлическую посудину без дна, выпилил из дерева два кругляка, вставив один вместо днища. Анна просушила полковую святыню на печи. В посудину поверх деревяшки уложила вату, закрыли «скарбонку» другим кругляком. Закопали ее в доме под полом возле печки. Комсомолка Анна Горохова и ее отец хранили знамя на протяжении трех лет оккупации. Периодически Анна доставала его проверить состояние, просушивала на печи, закрыв сверху домашней постилкой. Опасалась не только чужих глаз, но не посвящала в тайну даже мать, у которой было больное сердце, чтобы та меньше переживала. Случалось, в дом заходила мать или кто-нибудь из соседей, когда Анна откапывала или закапывала посудину со знаменем, лежа под полом. Приходилось лежать тихонько, не шелохнувшись. В целях конспирации,  как только женщина «ныряла» под пол, ее отец вставлял вынутые половицы, а сверху ставил чурбак-подставку для взбирания на печку.

Однажды, когда знамя сушилось на печи, в деревню нагрянули немцы. Ефрем Ильич, карауливший на улице, успел заскочить в дом и предупредить дочь. Анна схватила знамя, обкрутила его вокруг тела, сверху надев материнские юбку и блузку. На руки взяла сонную дочь. Когда в дом зашли три немца со словами «матка, яйка!», отец протянул им заготовленные заранее продукты. При виде ребенка оккупанты гоготнули «киндр, киндр» и ушли. Только тогда Анна посмотрела вниз—не видать ли из-под юбки красного полотнища или золотой бахромы.

После освобождения, когда от мужа и его однополчан не поступало вестей, Горохова отправилась в город  вместе с односельчанами, которые шли на рынок. 12 сентября 1944 г.  женщина передала сохраненную святыню военному комиссару Могилевской области полковнику Ивану Воеводину. Бойцы 477 стрелкового полка написали письмо в газету «За Родину». 12 января 1945 г. на ее страницах была опубликована статья «Благодарность бойцов—патриотке Гороховой». В сентябре 1945 г. Анна Ефремовна получила долгожданное письмо от мужа. Оказалось, что после ареста его отправили в лагерь в Белой Подляске, потом—в Германии. Дважды он пытался бежать, но, к сожалению, неудачно. Вскоре после письма Иван Горохов вернулся домой.

Анна работала в облвоенкомате делопроизводителем. За героический поступок ее наградили орденом Великой Отечественной войны I степени. Спасенное знамя поместили в музей Вооруженных сил СССР.

-- Мама прожила 97 лет,-- говорит Константин Иванович (у Гороховых выросло трое детей).—Она  ездила на встречи с ветеранами полка и дивизии в Кишинев, в Москву—в музей, где находится знамя. Каждый год ходила 9 Мая на парад. Свой выходной костюм с наградами хранила в нашем доме, хотя жила отдельно в квартире с дочерью Людмилой на Симонова. Теперь мы с женой храним его, как память о нашей удивительой жизнелюбивой маме.